Том открыл отчет, подготовленный для него секретарем, и, скользнув взглядом по странице, зацепился за первую же строчку — с именем. Он вертел его в голове и так, и сяк, пока вслед за именем перед глазами не возникло детское лицо, полное испуга, и искаженное в своем фанатизме второе — соседки. Том, хмыкнув, быстро просмотрел отчет, не особенно полный подробностями, потому что в какой-то момент следов Карен в маггловском мире становилось все меньше и меньше, и, захлопнув папку, оставил ее на столе. Пробежался несколько раз пальцами по гладкому дереву, будто бы принимая решение, снова открыл дело и посмотрел на фотографию, сделанную уже здесь, в лаборатории.
Нет, почти ничего общего с той девочкой. Это, конечно, она, но им обоим лучше забыть об этом, не так ли?

Том спустился в лабораторию через полтора часа, потратив почти десять минут на бесконечные коридоры и лестничные пролеты, вместо лифта, которым не пользовался разве что из желания разработать ногу. Рокси, сверкнув на него грустными глазами, осталась охранять кабинет.
— Она уже пришла в себя? — деловито осведомился Том, прежде чем войти в комнату, где держали их новую подопытную. Дверь внутрь была чуть приоткрыта, и если да, то Карен наверняка уже слышала его вопрос. Впрочем, ему было все равно.
Он зашел внутрь, беглым взглядом оценивая совершенно безыскусную обстановку каждого помещения их лаборатории, щелкнула защелка замка, отрезая комнату от внешнего мира.
Том слегка улыбнулся, глядя на ведьму. Улыбка эта не предвещала ничего хорошего.
— Добро пожаловать, Карен. Как ты себя чувствуешь?
Она пока еще не было опутана проводами или чем-то таким, даже переодета, потому что он еще не решил, что они будут с ней делать и не дал добро ни на вербовку, ни на эксперимент. Поэтому она просто сидела на стуле посреди комнаты, свет был не таким ярким, как бывает под медицинскими лампами на столе у хирурга, и все было относительно хорошо.
— Как ты уже заметила, твою палочку забрали, — все-таки начал говорить Том ближе к делу. — Она пока останется у нас.
Он так и стоял у двери, держа руки за спиной, сцепленными в замок, и с почти детским любопытством наблюдал за ответной реакцией Карен. Что же, ему всегда было интересно, как ведут себя люди в ситуации опасности, наблюдать раз за разом все более... разные реакции было чем-то и вовсе волнующим.
— Кажется, немногие маги чего-то стоят без этой хрупкой деревяшки, и ты не исключение, верно?

— Хорошо, — подвел итог Том, больше для себя, чем для ведьмы.
Их разговор записывался: в первую очередь для того, чтобы Том мог иметь возможность обратиться к нему еще раз, во вторую — чтобы помощник, который и забирал Карен, а сейчас остался снаружи, мог вмешаться и урегулировать некоторые вопросы. Как, например, с головной болью: в дверь постучали, и Том, обернувшись, отпер ее, чтобы забрать пластинку парацетамола и стакан воды. Кажется, у магглорожденных не было больших проблем с переносимостью маггловских лекарств.
Он вложил стакан в ладонь ведьмы, и положил ей на колени пластинку с таблетками, а затем как ни в чем не бывало вернулся к исходной позиции, словно бы в знак добрых намерений.

Возможно, он ошибался и она хорошо играла, но ему показалось, что Карен не узнала его, хотя из них двоих память должна была подводить только Тома. Он взялся за спинку второго стула, отставленного к стене, вынес его в середину комнаты и сел на расстоянии в полтора метра напротив ведьмы.
— От результата нашей с тобой беседы, Карен, зависит то, как быстро ты сможешь вернуться к своему сыну. Как ты понимаешь, мы прекрасно знаем, как его зовут, сколько ему лет и в какой школе он учится.
Его не было дома — иначе его бы забрали тоже — но сейчас и это Тому было на руку: еще одна деталь, которая могла бы им трактоваться как добрые намерения. Оставалось убедить в этом свою визави.
— Я дам тебе подсказку, — вернулся Том к ее вопросу. — В последний раз мы встречались, когда тебе было четырнадцать.
Кажется, он уже тогда вполне сходил за чиновника, и на любой вопрос о работе отвечал одним словом: правительство. А сейчас Том просто хотел проверить, действительно ли она не помнит, или врет.

— Там такой простой состав, что напечатан прямо на обратной стороне, — едва улыбнулся Том, замечая, с какой опаской Карен смотрит на предложенное лекарство.
Какая глупость — как будто те, кто ее похитил, захотят сразу отравить человека, ради которого потратили и время, и средства. На мгновение Карен кажется Тому не только недальновидной, но еще и откровенно неосторожной: нельзя давать противнику в руки нити для шантажа, даже если ответ лежит на поверхности.
Том поморщился. Потом — почти смиренно вздохнув — успокоил себя тем, что еще не решил, будет он с ней работать или нет. Придется потратить слишком много времени на дрессуру.
— Конечно, — наконец подтвердил Том. — Но пока Питер — не объект шантажа. Я говорю только о твоей возможности вернуться к прежней жизни лишь с некоторыми изменениями.
С новой работой, например, а не со вспоротой грудной клеткой на столе у патологоанатома или же под воздействием еще одного из тысячи веществ, которое только можно испробовать на человеке.
Или не совсем человеке.

Впрочем, Карен огорчила его всего наполовину: она не помнила. Не помнила, но вспоминала, и была умницей, потому как соображала скоро. Схватывала на лету, почти что.
— О магии? Достаточно давно, но, конечно, не с того момента, как мать пыталась тебя утопить, — ответил Том, развеселившийся от ее спонтанного заявления.
О да, он же маггл. Глупый маггл, которому недоступны взмахи с куском дерева в руках и латинские формулы, которые он понимал в силу своего медицинского образования гораздо лучше многих волшебников. Не мудрено, что Карен бросил школу — из такого посредственного заведения он бы тоже ушел.
А тогда Том и подумать не мог о том, что бредни фанатичной идиотки могут иметь что-то общее с действительностью. Он решил, что она просто свихнулась на почве религии и решила уничтожить то единственное, что по отсутствию отца ребенка, тяготило и тянуло ее на дно — свою собственную дочь. Девять, нет, восемь лет назад оказалось, что диагноз он поставил неверно.
По мнению некоторых, Карен действительно слыла дьявольским отродьем. Но не по его.
— Тебе страшно? — спокойно поинтересовался Том, отмечая и охрипший голос, и взгляд, полный какого-то хаотичного движения мыслей. — Меня бояться не стоит, я ведь всего лишь маггл, — усмехнулся он.
— Как ты думаешь, что мне нужно?

А вот это уже интересно. Том окинул ведьму цепким взглядом, прикидывая, кто же мог вложить эти умненькие мысли в ее головку, и как далеко она может протянуть руку, если ему понадобится информация, подобная этой.
— Я знаю, — ответил Том после короткой паузы, — хотя все это время опыты помогали мне, нам всем, узнавать об этих незначительных отличиях все больше и больше бесценной информации. Я не инквизитор, Карен, не сумасшедший, как твоя мать, и прекрасно понимаю, что все мы — люди, и не более того.
Он говорил как человек, который уже порядком устал от чужой глупости и пришел сюда, чтобы все, наконец, прояснить для обеих сторон: и для магов, которые писали в учебниках по истории, что ведьмы любили гореть на костре и специально шли магглам в руки, и для магглов, которые уничтожали больше самих себя, чем тот крошечный процент населения, владеющих реальным даром — таким же, как гений Шекспира или Мильтона. Или, быть может, Джойса. Маги были ограничены в искусстве, но зато могли своей энергией попирать законы физики. Они были по большей части идиотами, но идиотами одаренными: Том бы не хотел уничтожать их всех, он хотел бы направить их одаренность во благо обеих... наций.
Да, кажется, это слово подходило куда больше, чем пресловутая раса. Расе они принадлежали одной — надо подсказать кое-кому на случай новых переговоров.
— Гораздо интереснее другое: вы все, даже магглорожденные, так верите в то, что являетесь частью другого мира, что забываете, как вам там. А ведь вам трудно, Карен, не так ли? Тебе трудно. Сначала война, где семьями вырезают неугодных, вечное пренебрежение со стороны сильных мира сего, брезгливость, только потому, что ты родился не в той семье, затем новые законы, запрещающие всякие контакты двух миров, по обе стороны которого — люди. Как будто нас можно разделить железным занавесом.
Он чуть покачал головой, будто спрашивая в воздух — для кого он вообще тут распинается? Но все же продолжил:
— Так что же мне нужно, Карен? — спросил Том, не оговаривая, что вторая попытка будет последней. Совсем глупая девица с низкими способностями к магии ему не нужна. Пусть уж лучше пойдет как расходный материал. — И выпей уже этот дурацкий парацетамол, мне бы хотелось чтобы ты сосредоточилась на моих словах, а не на головной боли. Только и всего.

Пластинка упала рядом с правым ботинком Тома, но он даже не посмотрел на нее: он смотрел на Карен, упертую и дурную, как почти все те волшебники, бывшие на ее месте, да только.. по разным причинам. В самом деле, раньше он думал, что, может, избирает неверную тактику? Может, стоило сразу провести каждого по комнатам с обезумевшими от препаратов людьми, с раскуроченными и вновь зашитыми трупами? Нет, реакция у всех была похожей, причины — разные. Карен было за что бороться и она скорее хотела сотрудничать.
Столько самоуверенности, столько отчаянного безрассудства сейчас было во взгляде Карен, что Том почти сразу понял: это то, что ему нужно.
Ему придется ее уговорить.
— Цель, которую ты назвала, всего лишь инструмент, — сказал Том. — Мне нужен мир, Карен. Мир — это безопасность магглов и безопасность магов, если и те, и другие не собираются причинять друг другу вред. Безопасность, подчиненная одному закону, перед которым бы отвечали и магглы, и маги, и под котором ни у кого бы не возникло соблазна поставить одну нацию выше другой — ни ту, ни другую, Карен.
К сожалению, и это понимали они оба, для этого придется вырезать несколько десятков магов. Ну, или, отправить их в тюрьму — Том был наслышан об Азкабане. Английскому правительству не помешала бы такая же.
— Я не люблю насилие, и у каждого, кто находился здесь до тебя, был выбор. Впрочем, с некоторыми мы встречались не здесь, а на нейтральной территории, но с переменами в Министерстве Магии найти удобное место для встречи стало трудной задачей, сама понимаешь.
За дверью было тихо — Рольф ждал, пока Том доведет разговор до его логического завершения и отдаст команду, ждал, должно быть, затаив дыхание, потому что им нужна была свежая кровь. Свежее лицо с доступом к новым людям: Карен они искали долго, и Том был уверен, теперь был уверен, что она ему, им, подходит. Прекрасный образец.
— Для мира нужен контакт с обеих сторон, и люди, с обеих сторон заинтересованные в том, чтобы этот контакт обеспечить. Кроме того, я могу пообещать, что пока ты работаешь на меня, твой сын будет в безопасности — мне не трудно защитить его как и от моих людей, впрочем, они не трогают детей, так и от магов.
Мальчику было десять, и он наверняка был волшебником: впрочем, никто не расстроится, если еще один магглорожденный маг не закончит Хогвартс.
— Пока я здесь, у тебя есть время подумать, задать мне вопросы и принять решение.

Когда Карен озвучила свой последний вопрос, в комнату едва слышно вошел Рольф и протянул Тому через плечо еще один отчет — по его инициативе один остался следить за квартирой, а телефон прослушивался уже давно.
— Вчера вечером он позвонил на телефон миссис Хоггарт и ее покойного мужа. После его забрала Джин, и с тех пор он находится у нее: она не стала отправлять его в школу, потому как искренне беспокоится о вас обоих, — прокомментировал Том несколько строк отчета, состоящих по большей части из цифр и координат.
Выводы легко ложились на язык — люди всегда предсказуемы, женщины рядом с детьми — тем более, ничего кроме того, что он сказал, не напрашивалось на те факты, что ему предоставили.
— Если мы договоримся, ты сможешь позвонить ему, — он повернул к себе руку, чтобы взглянуть на часы, — через тридцать-сорок минут и во всем удостовериться сама, не дозвонишься — я отвезу тебя к миссис Хоггарт. Если нет, то нет никакого смысла травмировать ребенка.

Он махнул рукой Рольфу, чтобы тот вышел и не мешал им разговаривать. И, когда дверь закрылась с обратной стороны, вернулся к первому вопросу Карен.
— Меня не интересует чужая лаборатория, у меня есть своя. Меня интересует только чужой потенциал: люди, — он чуть приостановился, анализируя все то, что было сказано Карен ранее.
Том ведь знал, чем занимается Хоггарт, но знал, вероятно, не все. А Карен совсем не производила впечатление человека, способного узнать, чем отличаются маги от магглов. И про опыты — она не могла догадаться сама, если бы у нее не было образца.
— Люди, — продолжил Том, быстро вспомнив, на чем он остановился, — всегда ценны одним — своими связями. Вот ты, например, связана с Джин Хоггарт, она — как минимум со своими заказчиками. Мне нужно новое звено, чтобы выстроить цепочку, а для этого — все сведения о ее знакомствах и влиянии этих знакомств на ее дела, от благосостояния до смены сферы научных интересов. Вот и все.

Больше всего Тому хотелось закатить глаза к потолку, вызывать секретаря, чтобы тот заварил ему самый крепкий кофе, но вместо этого он только выудил из кармана пиджака пачку сигарет, щелкнул зажигалкой и сладко закурил.
— Я уже сказал: меня не интересует чужая лаборатория. Как ты верно заметила, мне многое известно как о тебе, так и о ней. Если бы я хотел с ней договориться, я бы не стал похищать тебя.
Видимо, это было необходимо разжевать. Карен была идеальным исполнителем, не более, таким всегда нужно все объяснять.
— Мне не интересна Джин, как таковая, — отмахнулся он.
Ему хватало жадных до опытов исследователей, о сотрудничестве с ней он задумается только в тот момент, когда узнает, что ему действительно есть смысл с ней сотрудничать.
— Мне интересны те, кто к ней приходят. Их заказы, возможности, влияние, интересы — я хочу знать, куда дует ветер в области науки, что ваше новое правительство, чистокровные маги или, быть может, те, кого их господство не устраивает, хотят от магии как таковой. Про политику и средства массовой информации мне давно все ясно, потому что там у меня есть свои люди.
Том на мгновение задумался: интересно, сколько пройдет времени, прежде чем его давняя знакомая мысленно перейдет на его сторону? Месяц, два, полгода? Когда она придет к тому, что он ей здесь говорит битый час?
Она верная — об этом думает Том в первую очередь — а верность это хорошо. За верность хотя бы приятно платить.

— Мне тоже нужны гарантии, — неторопливо отозвался Том. — Думаю, самое убедительное для волшебницы — Непреложный обет.
Молчит, следит за реакцией.
Блефовала ли она, когда предлагала восстановить по памяти клиентскую базу? Возможно. Она вела себя как преданная собака, которая никогда не нападет на хозяина, и Тому где-то было даже жаль ее. Впрочем, гораздо больше ему было жаль своих. И живых, и мертвых.
— На меня работают волшебники, и им ничего не стоит отозваться на мою просьбу и заключить между нами действительно нерушимое соглашение. Ты обязуешься давать мне всю верную информацию, я — все то, что ты только что озвучила.
Он ставит этот разговор на паузу, снова, с нескрываемым интересом наблюдая за Карен.
Блефовала ли она? Если да, то она откажется, и он с чистой совестью отправит ее в лабораторию. Ему ничего не стоит выйти на Джин Хоггарт самостоятельно.
— Так ты согласна? — задает Том контрольный вопрос, всем видом показывая, что в любой момент готов отдать своим людям приказ и все устроить.