В левой руке его была провинциалка из села.
В правой руке его фиалка благоухала и цвела.. (с)
Силь ву пле, гости дорогие, силь ву пле (с)
[icon]http://s9.uploads.ru/t/0N8kA.png[/icon]
Антонин Юрьевич Долохов любил ходить по гостям и умел это делать. Жизнь его, в остальном достаточно успешная и насыщенная, складывалась так, что в гости его, как правило, не звали - выжившие в горниле войн родичи отчего-то сторонились его и не стремились увидеться и посидеть вечером за рюмочкою чая, а навязываться людям малознакомым следовало аккуратно, поскольку везде, и более всего в Англии, к незваным гостям относились с необъяснимым предубеждением.
Почти никто не был рад его незапланированным визитам.
Иногда, в смутные моменты биографии, это Долохова даже огорчало. Все прочие часы своей жизни он не обращал на это особенного внимания - просто терпеливо готовился к тому, чтобы погостить ещё где-нибудь. К тому, чтобы зайти в гости к мадам Джин Хоггарт Долохов готовился вполне тщательно - в его манере ходить по гостям не достаточно было просто нажать на кнопку очередного дверного звонка - следовало еще подготовить достойное объяснение тому, почему и как ты у этого звонка оказался и список рекомендателей, фантомных или вполне настоящих, в зависимости от цели гостёбы, приведших тебя к именно этой двери. И, конечно, подарки хозяевам. Антонин, со свойственной пожилому человеку сентиментальностью, очень любил делать подарки. Почти так же, как ходить по гостям, не меньше, и куда больше, чем получать - в необъятных карманах его мантии вечно таился какой-нибудь небольшой подарочек, которым можно было одарить понравившегося человека. Так, на всякий случай, а то когда еще придётся свидеться.
Вот сейчас мистер Долохов в приличной, почти не штопаной мантии (во всяком случае в мантии с почти не видной штопкой), начищеных ботинках, новых перчатках и списком адресов в левой руке вежливо стучал в дверь дома, значившегося в этом самом списке под номером 11. Все предыдущие номера, тщательно собранные из настоящих адресов настоящих колдомедиков и зельеваров, известных общественности, были из списка жирно вычеркнуты, а чувственные комментарии к ним парили вокруг исчирканого пергамента, переодически выплевывая какие-то непечатные типографские символы.
- Мадам, - обращался неожиданно громким шепотом, разносящимся по вечерней улице, к двери незванный визитер, не пытаясь, впрочем, пока что ее открыть, - мадам, откройте! Жизнь человека... Мадам, только вы можете помочь
Впрочем, несмотря на мантию, пергамент и подлые комментарии стучащий в дверь больше походил на свежего пенсионера, затосковавашего финансово на государственном содержании, чем на истино маргинальный элемент, который до кучи должен был бы быть ещё и навеселе.
"Инфери, на моем месте должен быть инфери посообразительнее и бомбарда," - думает где-то очень глубоко внутри себя Антонин, там, снаружи, просительно ковыряя носком древнего штиблета угол закрытой от него двери.

Отредактировано Antonin Dolohov (2019-06-06 11:03:36)

- Да я говорю на этом вашем английском чище, чем говорят в Букингемском дворце. На немецком и французском - тоже!
— На немецком чище чем в Букингемском дворце?
из истории неизвестного паба
[icon]http://s9.uploads.ru/t/0N8kA.png[/icon]

Если бы Антонину Долохову кто-то сказал, что по английски он говорит с акцентом, Антонин бы вознегодовал. И обиделся. И отдельно еще обиделся бы на то, что акцент его не ирландский. Впрочем, хорошо, что не кокни, в самом-то деле. Но в разговоре на кокни его тем более никто не уличал, а если и уличал, то не вслух. Как и сейчас. Антонину Долохову предстояло самое ближайшее время оставаться в неведении относительно имевшегося у него акцента. И всех прочих недостатков, кои у него, несомненно, наблюдались в избытке, но не прямо сейчас.
Нет, ну вот что она на него так смотрит? — он же не пришел к ней в ночной сорочке поверх костюма. Хотя бывали у него знакомые , так и считавшие, что всё отличие магловской моды только в рюшах и непристойной степени прозрачности пеньюаров, что вечно принимались ими за мантии. И остроконечную шляпу не нацепил, удовлетворясь старомодным, в замасляных пятнах на полях, котелком.
— Собачка ваша не покусает?
Антонин прижимается штиблетами, а значит и всем собою в области тыла к запертой от него двери, скашивая в испуге "подслеповатые" глаза на ушастого защитника мадам Хоггарт.
— Ежели нет, то и без колдомедика обойдётся, а ежли намереваетесь ее науськать, то пожалуй стоит заранее их вызвать. Хотя если можно этого избежать, мадам, я бы был очень признателен - после собачьих зубов штопать одежду уж больно тяжко. И у меня, по чести сказать, и заплатки-то не найдется такого вот цвета, как надо.
Голос его не то, чтоб заискивающий, но явно предлагающий вступить в переговоры и сам он скорее нескладный, чем опасный. Когда посетитель в исполнении Антонина в приветствии приподнимает-таки котелок, поспешно засунув список эскулапов в объемистый и оттопыренный карман, второю рукой он приглаживает обнажившиеся из под головного убора редкие пегие вихры в тщетной попытке выглядеть более презентабельно и располагающе.
— Я жду здесь мадам... Подождите, - список все же покидает карман снова и Долохов, поднеся его поближе к глазам, а потом отодвинув подальше, читает про себя, с явным трудом разбирая буквы, - мадам Хоггарт, мэм. Я не грабитель, честное слово, да.

Отредактировано Antonin Dolohov (2019-06-06 11:03:13)

Месье, жё не манж па.. сис жюр...
Ну почему непременно сквиб? Может быть беглый из Азкабана? А может быть просто старичок, потерявший свою палочку и не имеющий денег на новую - раздачу социальных палочек забывчивым старичкам ни один из кандидатов в Министры магии в программу до сих пор не включал. А может быть... Может быть он просто не особенно блистал в Хогвартс и "репаро" у него выходит хуже, чем старая добрая заплатка - не всем же иметь таланты и наследственные земли, где всякая мелочевка делается сама собою. Он, конечно, мог быть и просто старичком с деменцией или алкогольным усыхновением мозга, растерявшим простейшие, но давно не использовавшиеся бытовые навыки за время жизни под крылом заботливой, но почившей жены.
Всякое могло быть...
Скорее, конечно, палочку он просто потерял, потому что, пускай пил Антонин часто, много и со вкусом, на алкоголика похож визуально не был и этой черты в свой образ безобидного клошара не добавлял. Вот и сейчас, нерешительно потоптавшись в прихожей, он по примеру хозяйки оставляет поношеные штиблеты у порога, чтоб не натоптать и, неуверенно поджимая пальцы в изрядно побитых жизнью, но чистых носках, некогда, наверное, черных, а сейчас беспомощно-сизоватых, кажется все-таки целых, без дыр, замирает в гостиной на полпути между уголком, в который можно забиться, и камином, около которого пристало бы находиться гостю. Раздеваться на входе, как и стоять в носках ему явно неловко, но посетитель явственно и старательно соблюдает предложенные хозяйкой правила хорошего тона. Шляпу,  более не покрывающую кудлатую пегую голову, он крутит в руках, явно не зная, куда бы свой головной убор пристроить. В карман разве что, но котелок - не кепка и не уместится даже в этих растянутых карманах.
— Благодарю вас, мэм. Не стоит. Я и так вас затрудняю, трачу ваше время...
Тони снова щурится, позволяя легкой неуверенной улыбке просителя доползти до губ, пальцы его беспокойно перебирают поля шляпы, живя вроде как своею суетливой по-старчески жизнью. Он еще не решил, так или эдак. Эдак или так. Едва ли не больше, чем над тем, в каком рубище явиться, Антонин думал, что его старичок может такого сказать, чтобы получить то, чего он и сам не знал. Как говорилось в одной русской сказке его детства: "Постарайся мне добыть то, чего не может быть" И вот именно это он последнее время искал, едва ли не вслепую тыкаясь куда попало.
— Да и не полезно, говорят, чаи эти. А мне оченно нужно здоровье. Видите ли, мисс Хоггарт, - старичок, царивший у Тони в голове едва не сказал" мисс Джин" и был пойман совсем уж в последний момент, отчего обращение вышло немного смазанным, — мама моя, она маггла, а в Мунго таких не лечат. Говорят, мол, секретность надо соблюдать. А ей уже скоро девяносто три года, так и ихние доктора говорят только "доживать". А как так доживать, когда и мать ее и отец, оба без всяких докторов до ста лет дожили. И она у меня здоровая, не болеет ничем, по дому заправляет и соображает даже лучше меня, только слабенькая совсем стала, все силы растратила.
Что именно скажет ему" мать", узнав про такую эскападу из его же, к примеру, мыслей Долохов старался особо не думать, потому что незачем и потому, что при мысли о некоторых рискованных затеях 'мамы' по части 'работы по дому' опасался лица не удержать несмотря на все свои способности влезать в чужую шкуру и носить чужие ботинки. А сложное выражение лица его теперешнему старичку было совершенно лишним.
[icon]http://s9.uploads.ru/t/0N8kA.png[/icon]

Отредактировано Antonin Dolohov (2019-06-06 18:40:43)

— Вам говорит одна артистка.
— Нет, нет, незнакомая. Но безумно хочу познакомиться!
— Так, значит, до четырех. А я вам еще позвоню. Я очень настойчивая!
Тётя-мама! Скажи ты мне как на духу, как русский человек русскому человеку: фактически, я что, Изя Шниперсон?!

- Миссис, - соглашается старичок в исполнении Антонина и разом переходит на театрально-отчетливый шёпот, обрастающий драматическими, а то и зловещими обертонами. Коварство подходит ему, словно тапку с помпоном вечернее платье, но Долохова это не смущает. Это не смущает даже того старичка, в чьей шкуре он тут так беззастенчиво... резвится. Всё то время, что она пьёт посетитель смотрит на Джин, слегка щурясь, а потом, не дожидаясь её этого "И?" приступает к сбивчивому изложению своего плана. Действительно, в худшем случае она решит, что он просто старый из ума выживший козел. Безопасный сумасшедший, который и заплатки-то пришивает как маглы, иголкой и ниткой.
- Вы только не подумайте, будто я хочу нарушать. Я бы никогда... Да и нельзя мне в Азкабан-то, кто ж её кормить будет, коли я сгину. Но вот меня же можно заколдовывать. Я же не магл вовсе.
Снова перейдя на очень громкий шёпот, Антонин комкает поля шляпы в руке. Его старичок волнуется и от волнения щеки его краснеют, словно два запеченых яблока.
- Я вот читал, будто можно силами делиться. Ну, вот как бывают артефакты, которые ее забирают у неудачливого владельца, а потом отдают. Про это и среди маглов знают. И в старинных историях такое рассказывают. Тоже. И в "Пророке" писали...
Ровно на этом он останавливается. Он и должен был остановиться здесь, но реплика хозяйки помогает сделать это куда более естественно: в наступившей паузе, когда собака уже убегает, он достает помятый, но относительно чистый носовой платок и сморкается в него оглушительно громко, словно компенсируя весь этот цирк с шёпотом и скрытностью.
За дальнейшим он наблюдает со стариковским интересом, явственно смущаясь своего присутствия при поцелуях и прочих нежностях. Уши его полыхают, а сам он отводит глаза.
- Исаак Финкельштейн, - пожимает он руку мягко, словно бы извиняясь за сам факт своего существования. Впрочем, этого ни он, ни старящие зелья изменить не могут, - рука у Антонина крепкая, выдающая в своем владельце отнюдь не книжного червя. Это, однако, вряд ли портит впечатление сейчас, когда немного сутулый, перекособоченый и откровенно несчастный "Исаак Финкельштейн" смотрит на троицу слегка слезящимися глазами.
Словно раскулачиваемый крестьянин, у которого отбирают перед расстрелом последнюю козу, на тройку трибунала.
- Куба, это же в Средиземном море, да? Рядом с Испанией где-то, я слыхал, что там говорят по испански. Боюсь, что я не бывал там и сам...
О, Долохов совершенно не боится показаться жалким, особенно если это всего лишь цена за удовлетворенное любопытство. Где-то очень глубоко внутри мозг анализирует то, что Пожиратель видит. Анализирует и складывает в пригодную для использования модель окружающей среды - Тони не любит вещей бессмысленных и бесполезных.

Антонин чувствует себя, словно в пещере Али-бабы. Словно Моргана, ищущая авалонских яблок в пещере Али-бабы: кругом несметные сокровища, тайны тысячи зацепок и знания, за которые можно убить, а ты в стоишь посреди этого в мантии xiii века в поисках потенциального огрызка.
Мистер Финкельштейн, напротив, чувствует себя отвратительно и цепляется за подходящий предмет мебели, едва заслышав это вот "провожу", потертости его мантии внезапно и однозначно складываются в картину предыдущих "проводов" - вплоть до сложившегося из отдельных пятен отпечатка подметки чуть пониже спины. Вид его становится ещё более несчастным и куда более беспомощным, чем прежде.
- Вы же сами говорите, что не проводилось. Вы просто не знаете, а я - знаю!
Это - то самое, что Долохов дал себе труд проверить перед тем, как вообще начинать. По сути дела он впервые проверил это едва ли не сорок лет назад и, разумеется, ничего законного в этой проверке не было. Тех маглов, кажется, посадили. Или расстреляли. А может и то и другое разом, время было горячее...
- Думаете, я вздорный старик, - уговаривает он скорее сам себя, и крепко зажмуривается на случай, если собаку на него все же спустят - не знаю, чего хочу. А я вот знаю! Когда отец, который мне родной, а не мистер Финкельштейн, был жив, он ей давал и отлично помогало. И приворотное тоже работало. Какой же тут статут выходит, что привораживать маглу можно, а лечить её потом нельзя?

Отредактировано Antonin Dolohov (2019-06-27 12:33:58)

Нуу, какая-то мать у Долохова несомненно есть - он ее даже помнит более чем чётко. У мистера Финкельштейна тоже есть мать. Точнее, есть чистенькая, но ветхая маггловская старушечка, лежащая в опрятном маггловском домике и искренне считающая рожу Антонина лицом своего единственного сыночка. Последние пару дней. Это даже не Imperio, - не совсем оно.
Так что клясться мистеру Генри, пожалуй не стоило, но в остальном...
Антонин смаргивает мутные слёзы и некоторое время почти колеблется - пока мистер Финкельштейн орудует своим древним платком, Долохов очень быстро думает над ситуацией. От происходящего у не то что звенят тревожные звоночки, - вовсю надрывается сигнальная сирена, по периметру светят прожекторы, искрит колючка, по которой пустили ток, а ворота "чертогов разума" схлопываются с громким щелчком. Ему не нравится этот мужчина, не нравится то, как мгновенно передумывает его жена, не нравится условие готовности зелья, само зелье и устремленный на него взгляд и эта улыбка... трупа - тоже не нравится. Насколько было бы проще, скажи она "нет", выстави его из дома, и... Там было бы примерно ясно, что стоит сделать. Или скажи она "да" и тоже выстави его из дома. Вместо честных "да" и "нет" он получает в свои руки скользкую рыбину непонятно чего, и...
Мистер Финкельштейн благодарен и полезть обниматься и лобызать благодеятельницу его останавливает только то, что оная благодетельница сидит при муже. Порыв, будто бы начавшийся, становится суетливым движением по складыванию платка и пополнению им кармана.
— Под мою, непременно под мою, миссис Джейн, - торопливо соглашается он, радостно перебирая доступные края мантии в бледных пальцах.
— Что же я, не понимаю? Я никому! Я только вот соберу денег, чтобы, значит, поблагодарить и приду. Я за неделю непременно успею, вы не подумайте, я не сбегу.
Старичок начинает опасливо, по стеночке, продвигаться к двери. Мимо собаки, которую опасается, и мимо хозяев дома, которых опасается Долохов.

Отредактировано Antonin Dolohov (2019-07-01 11:16:50)

Дормаму, я пришел договориться... (с)
- Тысяча триста, - блеет мистер Финкельштейн перед тем как раствориться в тенях дома и козлом ускакать сквозь дверь. Просто потому, что промолчать было бы не правильно, не в том образе. Потому что скупость должна быть так же мерзка, как лизоблюдство и потому, что славного чистенького старичка из него не получилось.
"Надо же, что иногда выныривает," - удивляется Антонин спустя четверть часа, размашисто шагая по улице маггловского Лондона и уплетая на ходу половину багета, проложенного щедро ломтями сыра и кружками колбасы. Лицедейство отчего-то в этот раз утомило его и заставило думать. Думать о том, что обе стороны не успели сказать, зато сумели громко подумать.
Эта парочка ему не нравится, очень не нравится, но из всего его списка именно здесь пахнет реальной возможностью. Долохов крыса со стажем и иногда мышеловки даже во сне - от запаха такого сыра, даже разведенного в гомеопатических дозах, его подташнивает. Но мышеловки, это не только сыр, но и пара килограмм ответов на вопросы.
Иногда даже на те, которых он не задавал.

Две недели спустя ему и впрямь назначено. От недавнего визитера остается разве что вздорный 'локон' чуба, пегий, изрядно тронутый сединой, но непокорный. Рыжеватые глаза не склонны к слезливой мелодраме, да и весь нравственный вектор мистера Финкельштейна изрядно сдвинут в сторону прагматичного и очень магловского костюма в едва заметную сероватую полоску. К моменту появления хозяйки он уже расположен в кабинете так основательно, что для полнейшей гармонии ему не хватает разве что массивного стакана с виски.
- Нет.
И он достаточно удался в жизни как маг, чтобы в его присутствии электроника работала мягко говоря нестабильно, так что любые кнопки за исключением чисто механических Антонина не сильно беспокоят.
- На самом деле я пришел начать серьезный разговор. Мы, конечно, можем с вами еще немного повалять дурака - я отдам вам какую-нибудь "мою" кровь, вот она, в нагрудном кармане, - вы намешаете мне какое-нибудь зелье, от которого моя бедная "матушка" покроется чирьями или превратится в какаду. Потеря вашего и моего тоже времени. И реагентов. Не думаю, что вы любите растраты такого рода, мне кажется, что именно время вы привыкли ценить. Хотя, если вы чувствуете себя обиженной, я, разумеется, приглашу вас и на этот вальс тоже. В конце концов немного времени я вам задолжал.

Отредактировано Antonin Dolohov (2019-07-17 18:33:06)

-Давно служишь, Привалов?
- Собачки служат. Я - работаю. (с)
Заметьте, не я это предложил! (с)

- Для вас, - вроде бы соглашается Антонин, неторопливо разглядывая хозяйку территорий. В ней нет ничего, что в его семействе прежде сходило за признак пригодной для флирта дамы - ни пышных форм, ни измученной корсетом осиной талии, ни томных коровьих глаз, ни тугих локонов, ни отсутствия мозгов - она скорее напоминает тот, другой, тип женщин и именно поэтому Долохов разглядывает ее со спокойным, отчасти доброжелательным, интересом. За прошедшее время он узнал достаточно, чтобы толковать ее понятия о семье как минимум туманно. Как максимум - двусмысленно.
Он позволяет огневиски в стакане растечься по стенкам, дать волю запаху и молчит.
Пить угощение он не собирается даже не потому, что подозревает в составе стрихнин или другие внезапные компоненты, - просто не хочет. И да, он мог бы поставить фунт против спички на то, что она тоже ошибается - только зачем?
- Вы знаете, меня заинтересовала тема ваших исследований. Не буду врать, я очень далек от колдомедицины. Невероятно. Можно даже сказать, что я к ней состою в оппозиции во многих смыслах. В частности я работаю больше с мертвым, чем с живым, однако в юности мне досталось несколько нетипичных уроков, и теперь мне стало любопытно. Возможно вас это также интересует больше, чем фантом неприкосновенности вашей семьи.
Вот теперь он ответно салютует ей стаканом.

Вместо того, чтобы говорить банальное "вы же понимаете, что Обет - дело личное, почти интимное" или начинать торговаться Антонин иронически приподнимает бровь. Одну. Потому что именно это ему хочется сейчас сделать, как даме напротив хочется сидеть босой. Движения, так сказать, души и всё такое. Долохов не торопится и не чувствует себя в достаточной форме, чтобы конкурировать с потолком за честь внимания дамы. Куда ему.
- Я не предлагал вам превращать мёртвое в живое. По крайней мере пока что. Я предлагал сделать живое чуть более живым, чем ему сейчас положено.
Нет, ироничное "неужели вы его уже отравили?" он тоже оставит при себе. А уж всякие слова про "раковые клетки" для него и вовсе скучный нонсенс. Все эти сигнальные пути, перепрограммирования, унылые белки (не рыжие, но в клетке) и хитроумные структуры... С точки зрения науки, как он ее понимал, они все попросту являлись примитивными аналогами заклинаний. Бессмыссленными, работающими наудачу.
За последние дни он дал себе труд нырнуть в эту область маггловских знаний и теперь ее краткое содержание отображалось в нём нехитрой формулой "белок три буквы взаимодействует с белком три буквы, высвобождая белок три буквы, который ингибирует"... Или "активирует". С точки зрения реальной науки всё это было шаманством худшего пошиба и если название p53 еще было удачным с точки зрения нумерологии и действительно могло как-то условно положительно влиять на течение болезни, то монстры типа VEGF, BDNF, NkPbeta и CD41+/+ ничем полезным ни с нумерологической точки зрения, ни с позиции чистой науки не являлись. Мрак и суеверия, - такой примерно вывод сделал он для себя и на этой позиции собирался пока что оставаться. Пока что-то извне её не поколебёт.
Долохов принюхивается к стакану и сообщает предельно честно:
- Для начала краткосрочную ремиссию, так, кажется, это называют. Без медицинских последствий для здоровья вашей... семьи.

Отредактировано Antonin Dolohov (2019-07-19 14:06:43)

- Разумеется, - Долохов кивает, не задумываясь о том, как именно она собирается проверять его гарантии на прочность. Но почему бы их и не дать? Он совершенно не намерен преступать пределы даже ещё более жесткие, чем обещания ей - со своею совестью Антонин предпочитает жить в ладу и согласии.
- Впрочем, если вы опасаетесь каких-то не-медицинских последствий, я могу отдельно проговорить всё то, чем народные прибаутки наделяют некроманта, всю эту гипотетическую "власть" и от всего отказаться. Мне, не поверите, совершенно не с руки сейчас быть связанным с этим делом долгосрочными обязательствами.

Терпение и понимание, - с усмешкой напоминает себе он, терпеливо ожидая, пока мадам закончит раздумывать. Он почти уверен, что она размышляет о том, как именно эпитет "мёртвое" применим к её мужу, несмотря на то, что сам Антонин говорил только о живом. Этот фокус ему показали ещё в юности и с тех пор он не устарел - слово "некромантия" однозначно обнуляло все остальные прилагательные, следующие за ним, заменяя их словами" труп" или их вариациями. Словосочетание "Тёмные Искусства" было из того же списка - хоть применяй их для спасения детей, хоть туши пожар в больнице, собеседник все равно услышит "кровавая оргия" и "человеческие жертвоприношения".
- Предложение не настолько заманчивое. На самом деле реализовать эту мысль я могу и без вас, просто с вашим участием это будет удобнее для меня, эффективнее - вы, как самый заинтересованный исследователь, будете точнее, придирчивее и жёстче любого оппонента в оценке результата. И зелье. То зелье, которое я хочу получить и которое вы можете сварить... Хорошо сварить.

Иногда Антонину горько. Обычно тёмным вечером Долгой Ночи, как правило за стаканчиком сильно горячительного, а обычно так просто горючего, и никогда почти - в компании Антонин тосковал. Тосковал по временам и людям, которых никогда не видел и с которыми не довелось родиться в одно время.
Все прочее время - терпел. Он, конечно, расскажет об этом случае кому-нибудь. Когда к слову придётся. Скорее всего под ракию и канасту. А пока не до того.
Антонину внезапно и остро, буквально на миг, не хватило рядом Малфоя. Но чего не было, того не было, приходилось справляться самому.

Вот и сейчас он, отставив стакан и аккуратно протерев руки чистым платком, только вздохнул почти беззвучно и молвил. Человеческим голосом:
- Один раз. Мы "проверим" мои умения, за которые говорю только я, один раз, после чего заключим контракт. Раз уж я вынужден положиться на вашу репутацию. Мне кажется, это справедливо, раз уж мы решили терять время, будем делать это со вкусом.