[nick]Albus Dumbledore[/nick][status]господин директор[/status][icon]http://s9.uploads.ru/GBNLd.jpg[/icon][zvanie]<a href="https://takeheed.rusff.me/viewtopic.php?id=13#p210" target="_blank">Директор Хогвартса</a>, 99[/zvanie]Альбус как раз закончил просматривать одно из воспоминаний, детали которого успели если не стереться из памяти, то поблекнуть, как горгулья пропустила в кабинет Бенджи. Еще месяц назад Дамблдор не мог предположить, что же должно произойти, чтобы он решился раскрыть кому-то большинство своих тайн, но видит Мерлин, не признать, что Том ведет в этой войне, возможно, рассчитав всю партию до конца, было нельзя. Не сегодня — не после совершенно нескромного, топорного убийства Бэгнольд.
Омут остается на виду: Альбус решил, что кое-что ему следует и показать.
— Здравствуй, Бенджи, — эхом отвечает Альбус, и губы его едва намечаются улыбкой. Ему стоило бы как в старые добрые времена предложить гостю чай и сладкого из фарфоровой вазочки посередине стола, да только, как верно отметил Фенвик, доброты сегодня ни для кого не осталось, а Альбус слишком боится потерять время, после смерти Миллисент ему кажется, что каждый пять минут могут стать решающими.

Альбус снимает очки, не стесняясь открыть собеседнику потухший, без привычного блеска взгляд, и молча кивает: больше, чем саму Бэгнольд, оказавшуюся не Министром, а разменной монетой в чужой игре, ему жаль тех, кто вынужден ждать бури, которая неминуемо последует. Пожалуй, когда нельзя бояться, не остается ничего, кроме сожаления.
— Я ждал и боялся этого, Бенджи, но...  они решили все слишком скоро, — он развел руками, будто пытаясь извиниться за то, что не мог предвидеть событий сегодняшнего дня, и а затем продолжил:
— Я должен показать тебе кое-что, больше откладывать это нет смысла, — он кивнул в сторону Омута, пытаясь скрыть так и просящееся «у меня больше нет времени, Бенджи». Дамблдор знал, что на нем держится слишком много, и не мог лишить своих людей надежды — не имел права, хотя чувствовал, что Том с губительной для него скоростью разогнал ход событий, и все будет решено меньше, чем за полгода.
— Все воспоминания связывает один человек — Лорд Волдеморт, — негромко произнес Альбус, делая шаг в сторону Омута и приглашая Бенджи к нему. — Нельзя полагать, что победа над ним будет означать победу над Пожирателями Смерти или над политиками, которые подхватят его идеи, но до тех пор пока он жив и имеет силу, люди будут идти за ним, поэтому у нас нет выбора.
Дамблдор снял из шкафчика одну из склянок, повертел ее в руках, припоминая, что внутри, а затем удовлетворенно вылил ее содержимое в Омут.
— Если хочешь спросить что-то, то лучше сделать это сейчас. Воспоминания слишком... насыщенны и могут сбить с толку.

[nick]Albus Dumbledore[/nick][status]господин директор[/status][icon]http://s9.uploads.ru/GBNLd.jpg[/icon][zvanie]<a href="https://takeheed.rusff.me/viewtopic.php?id=13#p210" target="_blank">Директор Хогвартса</a>, 99[/zvanie]
Ноша, которой так боялся Бенджи, действительно была ему не по плечу — никому из них, и все же то, что хотел взвалить на него Альбус было куда страшней. Нет ничего хуже знания: оно тянет к земле, неотвратимо, и с каждым днем все больше меняет даже твой собственный скелет.
— Нет, не сможешь, — спокойно отвечает Альбус. — Думаю, сейчас это неподвластно никому из нас, иначе бы я давно сразился с ним сам.
И это стало бы лучшим исходом для них всех, но сначала Альбусу казалось, что еще слишком рано, да и Том избегал встречи с ним — он знал, что ему не выстоять в поединке несмотря на преимущества молодости, а теперь уже было слишком поздно.
— Это не то, что я могу потребовать от тебя, Бенджи, и я не стану. Как ты верно заметил, я пригласил сюда тебя — не аврора, а политика. Грубая сила не поможет никому из нас. Только знание.

Было еще кое-что: Бенджи был тем человеком, который знал Тома Риддла до его преображений, и мог оценить, насколько сильно тот погряз в Темной магии, насколько сильно она... трансформировала его. Доподлинно Альбусу до сих пор было неизвестно, что Том сотворил с собой из-за безумного страха смерти, преследовавшего его всю жизнь, но ритуалов, которые бы могли польстить его страху было немного.
Альбус был готов предположить самое худшее.
— Твоя задача лишь правильно распорядиться информацией, которую я дам тебе. Когда придет время, — замечает он, уже собираясь пригласить Бенджи к Омуту во второй раз, как вдруг останавливается.
Быстрая улыбка чуть проясняет лицо Альбуса, и он, наконец, задает вопрос, с которого должен был начать:
— Ты готов к этому?

[nick]Albus Dumbledore[/nick][status]господин директор[/status][icon]http://s9.uploads.ru/GBNLd.jpg[/icon][zvanie]<align=center><a href="https://takeheed.rusff.me/viewtopic.php?id=13#p210" target="_blank">Директор Хогвартса</a>, 99</align>[/zvanie]

В первом воспоминании, весьма коротком и совсем блеклом, директорское кресло еще занимал Диппет. Он бесцветным взглядом, лишенным и намека на сожаление, смотрел на заявление, написанное изящным, почти женским почерком. Альбус — такой же невозмутимый — следил за Томом. Это его первое ходатайство: жажда остаться в Хогвартсе так велика, что от непоколебимого «вы еще слишком молоды для этой должности, Том», лицо Риддла идет красными пятнами. Но черты его вполне человеческие, как и эмоции, все до одной: едва сдерживаемое возмущение, презрение, ненависть... и страх.
Альбус не ждет вопросов — еще слишком рано для них — и выливает в Омут еще один флакон, там где он и Том встречаются в том же кабинете спустя много лет, но в сидящем напротив постаревшего Дамблдора мужчине едва ли можно с легкостью узнать некогда подающего надежды выпускника школы. От маггловской красоты отца Тома осталась разве что восковая оплывшая маска, он бледен, и алые прожилки внутри зрачка отдают бесовщиной. Сдержанность — достоинство, воспитанное в Риддле бесконечно униженным положением сначала в школе, потом на факультете, полном чистокровных, — кануло в лету, как и то, что обычные люди называют трезвостью рассудка. Том не трезв — пьян от мощи, которую ему дают Темные Искусства, от хаоса, в пучину которого он сам себя вверг.
Губы Альбуса сжаты в узкую тонкую линию. Ему жаль — ему действительно жаль — и он уже знает, чем это все закончится. Спустя несколько минут отказ Дамблдора приведет Лорда Волдеморта, так он назвал себя своему старому учителю, в бешенство.
Летящий над смертью. Альбус слишком хорошо знал Тома, и одновременно слишком плохо, но не считать эту метафору было невозможно. Там, глядя на полупризрачные фигуры в воспоминании, настоящий Альбус кивнул Бенджи на Тома:
— Он начал меняться еще в школе, но я был слишком слеп, чтобы заметить это.
К третьему воспоминанию, безвозвратно испорченному и чужому, Дамблдор вновь переходит без паузы — пауза ему понадобится перед другим.

Третье принадлежит Слагхорну. Он был так напуган расспросами Альбуса, должно быть, даже сильнее, чем мыслью, что Том когда-нибудь придет за ним, что отдал все, что у него было — кроме правды, которая так интересовала Дамблдора.
На смазанной, насыщенной изумрудом гостиной картинке Том снова юн, и выглядит тем человеком, который в свое время должен был запомниться Бенджи. На этой картинке Том, взвешивая порциями лесть, топорно, но эффективно манипулирует Слагхорном. Последний попытался замаскировать название ритуала, которыми интересовался Том, но Альбус, обернувшись к его симптомам через добрые двадцать лет, может назвать его и сам.
Хоркрукс. Глупый мальчишка, боящийся физической смерти больше чего бы то ни было решился создать хоркрукс, и Альбус, считавший, что видит дальше всех, не знал этого.

Когда Слагхорн, притворно напуганный, выставляет Тома, Альбус ровно смотрит на Бенджи.
— Боюсь, я знаю, что его интересовало тогда. Пока Гораций скрывает детали этой беседы, мы о многом не сможем узнать, но и этого достаточно, чтобы сделать определенные выводы.
Крадущий смерть.
— Он создал хоркрукс. Возможно, не один. Ты знаешь, что это?

[nick]Albus Dumbledore[/nick][status]господин директор[/status][icon]http://s9.uploads.ru/GBNLd.jpg[/icon][zvanie]<align=center><a href="https://takeheed.rusff.me/viewtopic.php?id=13#p210" target="_blank">Директор Хогвартса</a>, 99</align>[/zvanie]
— Не всем, кто интересуется ими, придет в голову сотворить с собой такое, — мрачно отзывается Альбус, попутно пытаясь выстроить в голове хоть какое-то подобие объяснения. Рассуждать о такой материи как душа — чужая душа — всегда было не просто.
— Подобные эксперименты проводились давно. Некоторые маги, пытаясь избежать смерти, оставляли... якорь, который бы не позволил их душе покинуть этот мир.
Альбус тяжело, едва ли не осуждающе вздыхает, все еще не понимая, как Том мог решиться на такое: каждый мало-мальски образованный волшебник понимает, почему поцелуй дементора является самым страшным наказанием для мага, и в здравом уме не пойдет на разрушение души, но Том... Иногда Альбусу казалось, что это он допустил ошибку вместо своего ученика. От того-то, наверное, и было так больно.
— Этот якорь был ничем иным, как часть души волшебника, решившего избежать смерти. Маг раскалывал свою душу и помещал ее осколок в предмет. После, если маг погибал, он становился чем-то вроде призрака, но сильнее. Мог оказывать влияние, овладевать чужим телом, если воля другого существа была слишком слаба. Вернуть же себе собственное тело он мог с помощью ритуала: в нем достаточно деталей, но это не то, что интересует нас сейчас, Бенджи.
Дамблдор безотрывно глядит на обманчиво спокойную поверхность Омута — если бы десять или пятнадцать лет назад он понял, что происходит с Томом, остановил бы он его? Смог бы?
— Том расколол свою душу. Возможно, еще когда учился в школе или сразу после. Если кто-то рискнет уничтожить его и преуспеет в этом, он не покинет этот мир, нет. В лучшем случае, мы выиграем время, чтобы подготовиться к еще одной войне. В худшем, его слуги помогут ему возродиться, и  больше к нему никто не сможет подобраться.
Стоит только Тому понять, что Альбусу известно о хоркруксах, Ордену известно о хоркруксах, он не оставит им возможности найти их, а потому он до последнего не должен ни о чем узнать.
— Ты видел, каким он стал. Расколов душу однажды, он не мог подойти так близко к краю. Вопрос в том, сколько частей нам нужно отыскать и уничтожить.
Он умалчивает о том, что понятия не имеет, как их искать. Даже зная о Риддле больше всех, Альбусу остается теряться в догадках.

— Но и это не все.
Дамблдор тянется рукой за еще одним флаконом и, опрокинув его в Омут, кивает Бенджи:
— Это последнее.
По ту сторону Фенвика ждет пророчество, на которое Том повелся, как рыба на блесну.

Каждый раз, когда Дамблдор окунался в собственное воспоминание, надеялся, что его ум, наверное всё-таки не зря прославленный столькими поколениями волшебников, перестанет заводить его в тупик и позволит взглянуть на пророчество по-новому, понять сакральный смысл, который не доступен никому, пока грядущее не случиться, и не окажется, что каждое слово указывало лишь на то, что лежит на поверхности. Чуда не случилось и в этот раз, слова Сибиллы по-прежнему казались понятными, но ясности в происходящее не добавляли. Альбус переводит взгляд на Фенвика, чуть встревоженно, но и с долей надежды. Многие знания с годами становились для Дамблдора не только опорой, но и грузом, который порой уводил размышления дальше необходимого, не позволяя увидеть суть. Возможно, Бенджамину удалось бы увидеть пророчество с другой стороны, открыть то, что пока не раскрыл в нём Дамблдор.
— Мы не сможем. Но помочь тому, кто сможет — в наших силах, — Дамблдор на мгновение замолкает, задумчиво вглядываясь в омут. Позже, когда Бенджи оставит его одного, он снова попробует вникнуть в суть пророчества.
Альбус всегда считал себя недостойным власти. По этой причине он всегда находил тех, кто был более достоен кресла министра, чем он. Звание верховного чародея Визенгамота тяготило его, и только Хогвартс был совершенно другой ношей — посильной и оправданной.
— Если мы забудем про политику, Бенджи, мы сделаем шаг назад. Не бывает не важных деталей. Ни одна победа не является делом рук одного — это сложный, тернистый путь, который нужно проходить сообща шаг за шагом, — на ум приходит его поединок с Грин-де-Вальдом, который многие отчасти не безосновательно считали завершением многолетней войны. Но Дамблдор всегда помнил о тех, кто легли на поле боя до него. Все славные волшебники и волшебницы. По сравнению с их жертвами его вклад был не таким уж и великим.
— Можно проиграть битву и выиграть войну, можно проиграть много битв и выиграть войну, но необходимо помнить что каждая победа делает наших противников сильнее. Чем более значим Волдеморт — тем больше у него последователей. Даже если он падёт, мы должны хотя бы попытаться вселить сомнения в тех, кто будет готов продолжать его дело.
В ответ на следующий вопрос Фенвика Дамблдор опять на мгновение задумывается, позволяя взгляду по очками-половинками затуманиться. Он думает о Лонгботтомах, о Поттерах, о тех, кого он может быть не знает.
— Сложно сказать. Слова пророчества всегда туманны. Их можно трактовать по-разному. "Рождённый теми, кто трижды бросал ему вызов" — думаю, здесь можно трактовать относительно однозначно — мы оба знаем, что среди нас есть подходящие волшебники. Даже не одна пара. "Отметит его как равного себе", — Дамблдор бессильно разводит руками, закладывает их за спину, обходя круглый кабинет по дуге.
— Пока наше единственное преимущество в том, что о пророчестве было известно только мне. Теперь ещё и тебе. У нас есть время. Почти столь же ценная субстанция, что и знания.

[nick]Albus Dumbledore[/nick][status]господин директор[/status][icon]http://s9.uploads.ru/GBNLd.jpg[/icon][zvanie]<a href="https://takeheed.rusff.me/viewtopic.php?id=13#p210" target="_blank">Директор Хогвартса</a>, 99[/zvanie]