Аластор Муди, 54
глава Аврората
Чистота крови: чистокровный.
Место жительства: Лондон.
Магические таланты:
- боевой маг экстра-класса: атака и защита на равно высоком уровне;
- отличная физическая подготовка (несмотря на протез ноги, не дождётесь);
- стратег, тактик, организатор, провокатор, параноик;
- обучен сопротивлению легилименции и веритасеруму, но особых талантов к этому не имеет (компенсирует особым упрямством);
- сносно летает на метле (раньше мог лучше);
- безнадежно потерян для бытовой магии.
________
- Родился летом 1926 года в семье авроров. Вероятно, это было случайное стечение обстоятельств и результат того, что у супругов в кои-то веки совпали выходные. Ребенок был нежданный, ребенок был некстати, но все же они его любили. Как могли и когда успевали, но любили.
- Вырос на книжках про рыцарей, играх в войну с соседскими детьми и байках о родительской работе. Всегда знал, кем будет, когда вырастет, потому что в такой семье сложно вырасти кем-то другим. Родителями гордился, прощал им их вечную работу, без угрызений совести поколачивал любого, кто имел неосторожность косо посмотреть в сторону его семьи.
- Распределяющая Шляпа не колебалась ни секунды, отправляя его в Гриффиндор. Аластор был страшно доволен, иного он и не ждал. За годы обучения он хоть и не стал главным хулиганом школы, но и в старосты не выбился: за семь лет хватило и драк, и побегов в Запретный Лес, и чего только не. Типичный гриффиндорец, что с него взять.
- Зато в историю Дуэльного клуба его имя вписали наверняка. Три года подряд он становился чемпионом, но и в остальное время не пропустил ни одной дуэли и всегда держался достойно. А вот в квиддич не играл, хотя и любил полеты.
- Отец Аластора погиб в последний год войны с Гриндевальдом. Пожалуй, именно с этого момента характер младшего Муди стал медленно, но верно портиться.
- Экзамены в Аврорат сдал легко, с трудностями столкнулся уже потом, когда выяснилось, что упрямство, гордость, вспыльчивость и собственное мнение следует засунуть в известное место. Засунуть так и не смог, но был настолько талантлив и перспективен, что смог закончить стажировку вопреки ожиданиям начальства и здравому смыслу. Возможно, начальство потом и жалело, что допустило "этого ненормального" к работе, но теперь попробуй выгони.
- Всегда был женат на работе. В его молодости были и женщины, и друзья, но с годами друзей становилось все меньше, а про женщин уже давно никто ничего не слышал. Впрочем, пару лет назад кто-то видел, как Муди покупал цветы. "На кладбище отнес!" - пояснил он любопытствующим с таким лицом, что его больше не спрашивали.
- Много раз получал выговоры, оказывался на ковре у начальства, повышение до старшего аврора получил, наверное, последним из своих сверстников. Никогда по этому поводу не расстраивался, интересуясь всегда лишь результатами своей работы, а не тем, что руководство думает о его методах. Так что когда ему предложили должность главы Аврората - сперва долго смеялся, потом еще дольше матерился. Отказал. Наутро нашел на столе два приказа: первый о повышении, второй об увольнении. Подписал первый.
- Состоял в Ордене Феникса с первых дней его существования. Безгранично доверял Дамблдору, хотя постоянно критиковал его манеру решать вопросы, постоянно хотел действовать решительно, стремительно, радикально. Однако теперь, когда никто не мешает ему так действовать, крепко задумался и находится на распутье.
- Всегда - и по сей день - был уверен, что при должном умении убить можно и вилкой. Не приемлет Непростительные проклятия, считая, что это вопрос выбора, а не необходимости. Поэтому долго и жарко спорил с Краучем на эту тему. Но потом между ними произошел разговор за закрытыми дверьми, после которого Муди поставил свою подпись под приказом, разрешающим аврорам непростительные. Впрочем, своего мнения насчет вилки при этом не изменил.
- В 78-м умерла его мать, и с тех пор дом в пригороде Лондона потерял обжитой вид, превратившись в берлогу холостяка, поглощенного работой.
- В 80-м сильно пострадал в бою, едва выкарабкался с того света, потерял ногу. Наверное, сошел бы с ума, если бы один гениальный колдомедик не создал для него протез, работающий не хуже естественной конечности. Кроме того, имеет бесчисленное количество шрамов по всему телу, но не считает это проблемой, пока они не начинают ныть к перемене погоды. Тогда становится еще более ворчливым и хмурым.
- На дух не переносит КНБ, прекрасно понимая, кем и зачем он создан. Бьется за свои дела и своих людей до последнего. Чего он пока не понимает - так это того, почему до сих пор при должности. Но пользуется этим, не забывая готовить пути отхода в подполье. Свое и своих он будет защищать, пока жив. И Британию тоже. Кто-то же должен.
Третий месяц всем в аврорате было очень весело. Просто что ни планерка, что ни дежурство, что ни вызов – то сплошное безудержное веселье. Пожалуй, у людей без соответствующей подготовки уже сдали бы нервы, а авроры… что – авроры? Ну, рожи стали помрачнее, юмор – порезче, сон – почутче. Настольный квиддич пока все равно никуда не пропал со стола в часы ночных дежурств, да и спокойные деньки еще не стали байкой для стажеров.
Словом, жили. Но, конечно, каждый уже мысленно примерил на себя все возможные – самые худшие – варианты развития событий. Фрэнк, например, получил новость о том, что в день убийства Министра Магии погибла и его жена, затем похоронил и ее, и себя в тот день, когда они встретились в бою с Волдемортом в Косом переулке, а в довершение всего узнал от руководства, что авроры Бэгнольд и Пруэтт были тяжело ранены при исполнении и скончались в Мунго, не приходя в сознание.
В ту бессонную ночь, проведенную с широко открытыми глазами наедине со своим страхом Лонгботтом пережил, вероятно, все, что возможно, и утром по-другому взглянул на происходящее. Он решил, что приложит все усилия, сделает абсолютно все, что от него зависит, чтобы не допустить воплощения кошмаров в реальность, но он больше не будет мысленно хоронить близких. Никогда. Лучше назло врагу лишний раз вспомнить о чем-нибудь хорошем.Но, похоже, не всем удалось так удачно провернуть сеанс самостоятельной психотерапии, как Лонгботтому. Фрэнк уже который день наблюдал за другом своим Пруэттом, и с каждым днем состояние Фабиана нравилось ему все меньше. Да, конечно, рыжему за последнее время досталось едва ли не больше всех, разве что бойня в Косом обошла его стороной. И все равно такая реакция друга на события последних недель была нова, нетипична и настораживающа. И что прикажете с ним делать?
Лонгботтом попытался вести себя как ни в чем не бывало, решив, что день-другой – и все пройдет само. Но все само не проходило, и друг продолжал шататься по министерским коридорам мрачной тенью. Тогда он попытался растормошить Фаба, подшучивая надо всем, что они видели вокруг, и даже сообщив, что знает, где раздобыть отличные билеты на ближайший квиддичный матч. Удивительно, но и это не возымело должного эффекта.
Тогда Фрэнк напрямик потребовал объяснений, какого черта здесь вообще происходит. И остался недоволен краткостью и туманностью полученного ответа.– Значит, так, – он поймал Фабиана на выходе из Министерства. Тот не то действительно пытался удрать, не то исчез из поля зрения Фрэнка нечаянно, но встретились авроры у самого выхода, – ты можешь попробовать рассказать мне, как ты занят сегодня, но вряд ли это получится у тебя достаточно убедительно. Поэтому просто пошли со мной. Я решил, что стакнчик-другой огневиски нам не повредит, а? «Старую кружку» помнишь? Ну, вот. Аппарируем.
«Старой кружкой» звался бар на окраине Косого переулка, в опасной близости от темных подворотен Лютного. Публика там собиралась самая что ни есть разномастная, ни рыба ни мясо, не самый отъявленный сброд, но и не завсегдатаи «Дырявого котла» и подобных ему респектабельных приличных заведений. В полумраке помещения и гуле голосов легко было затеряться, а бармен никогда не любопытствовал, кто к ним пожаловал, если видел, что посетитель не расположен к болтовне. Фрэнк бывал здесь несколько раз с Бэгнольдом, да и с тем же Пруэттом, и сейчас, когда потребовалась «нейтральная территория», это заведение первым всплыло в памяти.
Ну а по поводу своей занятости на сегодняшний вечер Фрэнк беспокоился еще меньше, чем по поводу дел Фаба. Алиса отправилась в ночную смену, Орден не планировал ни собраний, ни срочных заданий – а что еще могло волновать его настолько, чтоб помешать спасению друга? Его ведь точно надо спасать, хотя пока не очень ясно, от чего и от кого.
