На следующий день после встречи с Фенвиком Муди задумчиво рассматривает штатное расписание, раздумывая над тем, где бы сделать в нем дырку без ущерба для общей работы. По всему выходит, что нигде. После того, как осенью часть людей ушла в КНБ, с этим вообще стало трудно. Нет, для Бенджи - не жалко, для Бенджи он отдаст любого человека, если потребуется, но рациональный подход прежде всего, и если можно обойтись малой кровью - надо ею обойтись. Поэтому, отложив один документ, он берется с другой, в котором собраны все декретницы, все, кто находится на долгосрочном больничном, и, наконец, все, по тем или иным причинам переведенные в другие отделы.

В этом документе его взгляд цепляется за Джонс. Ей, должно быть, осталось что-то около трех месяцев отпуска. С одной стороны - нехорошо отнимать у ребенка мать, с другой - если Фенвик выйдет из игры, вообще всем детям Британии придется худо. И взрослым тоже. Одна грустная маленькая девочка - приемлемая цена. К тому же - и это очень важно - Джонс своя. Ей не придется долго объяснять, в ней не придется сомневаться.

Поэтому, закончив рабочий день, Аластор отправляется в Озерный край, к дому Гестии. Здесь спокойные места, красивые, даже зимой. Здесь как будто немного медленнее течет жизнь, и воздух не похож на лондонский. Здесь, должно быть, хорошо живётся, особенно с ребенком. И, собираясь явиться непрошеным в чужой дом, нарушить чужой покой, он в очередной раз задумывается, имеет ли право на это. Но задумывается ненадолго. Долг есть долг, и Гестия - аврор, а не хрупкая девочка. Пора возвращаться в строй.

Перед тем, как позвонить в колокольчик у калитки, Муди внимательно осматривается: нет ли рядом чужой следящей магии, в порядке ли защита дома, нет ли рядом подозрительных людей или предметов. убедившись, что все в порядке, он звонит, не зная даже, на месте ли Джонс. Потому что он в своей обычной манере никого не предупредил о визите, разумеется.

- Внезапность - мое второе имя, - усмехается Аластор без всякого намека на веселье во взгляде. - Здравствуй, Гестия. Я не отниму много времени.

Говорит он негромко, сперва - машинально, вслед за Джонс, потом - косится на коляску и понимает, почему она так говорит. Маленькие дети были и остаются для Муди чем-то совершенно непостижимым. Женщины, которые рожают этих детей даже в войну - тоже. Нет, он не осуждает, скорее восхищается их смелостью и готовностью принять на себя такую ответственность. В особенности это касается женщин-авроров. Он так и не смог разобраться в том, как к ним относиться. Вот Джонс, к примеру. Кто она, маленькая девочка, которую нужно защищать - или надежный коллега, которому можно доверить опасную работу?

Сегодня он пришел к ней как к коллеге.

- Есть вопрос. Мне нужен человек, которого я смогу приставить к Фенвику в качестве секретаря, но на самом деле - в качестве охранника и надсмотрщика, потому что он непроходимый тупица и не следует моим советам. Позавчера поймал проклятье в лоб. Ты готова сейчас выйти по дневному графику?

Аластор сразу выкладывает суть дела, ходить вокруг да около - не его стиль. Но, неторопливо шагая рядом с Гестией, он все смотрит и смотрит в коляску. Уже почти жалеет, что пришел. Ведь можно было найти другого человека, если постараться - можно. Однако он выбрал наилучший для себя вариант. Еще год назад он бы в нем не сомневался, но чем дальше идет война, тем больше сомнений роится в его голове. По-другому начинаешь оценивать жизни, когда вокруг рыщет смерть и забирает одного за другим. С другой стороны, война требует все более решительных мер. Уже не от Альбуса, от него. На спасение Дамблдора надежды нет, хотя они попытаются все равно. Но это уж точно без Джонс.

- Временную амнезию, - коротко поясняет Аластор, но потом решает, что ответ слишком короток даже для него. – Предполагаю, целью проклятья была кома или смерть. Но большую часть принял на себя защитный амулет, он почти сгорел, почернел и оплавился. Проклятье наложили на ручку двери его дома, за которую он, как последний идиот, схватился без печаток. Сейчас с ним уже все относительно в порядке, он получил лечебное зелье и находится на работе. Никаких бед в беспамятстве он натворить не успел.

Если бы успел, к сегодняшнему дню они бы знали точно. Но достаточно и того, что случилось, в другой раз так может не повезти.

- Я планирую организовать постоянное наблюдение за его домом, но этим займутся другие люди, не ты. Твоя задача – следить за ним в течение рабочего дня. Не позволять вскрывать письма без предварительной проверки, напоминать, что любые напитки необходимо проверять на наличие яда, сообщать мне, если заметишь странности в его поведении, сообщать мне, если заподозришь любую угрозу его жизни. Словом, до апреля я поручаю тебе еще одного ребенка.

В том, что Джонс согласится, Муди не сомневался: в Ордене собрались не случайные люди, каждый из них готов идти до конца. Об этом ему вчера говорил Фенвик: они пойдут за тобой, но куда ты их поведешь, на смерть? Если это будет нужно, если это поможет – да. Но для начала они поищут другой способ.

Когда они выходят на дорогу, комбинацией из нескольких привычных жестов Аластор накрывает себя защитным куполом, по периметру помещает следящие чары, добавляет немного искажающего эффекта, чтобы их речь звучала невнятным бормотанием для посторонних ушей. Нигде нельзя чувствовать себя в достаточной безопасности, разве что в доме, защиту которого устанавливал сам.

- Выборы в апреле, он должен до них дожить. Если я сразу выставлю вооружённую до зубов охрану, это заставит наших врагов действовать хитрее. Тебя они раскусят не сразу. Можно я повезу? – неожиданно меняя тему, Муди кивает на детскую коляску.

Он никогда не катал детей в колясках. Это, должно быть, не проще, чем руководить Авроратом.

Аластор бросает на Гестию крайне встревоженный - почти испуганный! - взгляд. К такому жизнь его не готовила, просто катить коляску по дороге - это одно, а держать вот это, маленькое, живое и хнычущее - совсем другое! Но делать нечего, он осторожно берет ребенка на руки. Девочка совсем легонькая, он не думал, что дети такие легкие, то есть, просто не думал о них, в том числе и о том, сколько они весят. Маленькая Меган возится у него в руках, никак не может устроиться, а Муди стоит, как деревянный болванчик, и боится пошевелиться лишний раз.

В конце концов к нему приходит мысль, что Джонс не заберет у него свою дочь сейчас же, и даже через две минуты не заберет. Приходится рискнуть и пошевелиться. Переложить кроху поудобнее, с великой бережностью прижать к себе и начать тихонько покачивать, убаюкивая. Ребенок убаюкиваться не хочет, сперва недовольно хнычет, боясь незнакомого человека, потом затихает, но таращит на него любопытные глазенки. Он смотрит в эти глазенки и не замечает, как на лице его появляется улыбка. Такая маленькая эта девчушка, все у нее крохотное, страшно сделать больно, страшно сделать какое-то неловкое движение, но при этом так интересно. Это вот из таких козявок вырастают люди? С ума сойти можно!

За всю жизнь он ни разу не нашел времени подумать об этом. Не было повода.

- Ты зря считаешь задание легким, - хотя малышка и не спит, Аластор говорит тише обычного. Ему кажется, что от громкого голоса чудо в его руках тоже может сломаться. - Ты должна отнестись к нему со всей возможной ответственностью и внимательностью. Это первое, но далеко не последнее покушение, их будет много. Все трое наших конкурентов так или иначе относятся к Пожирателям Смерти, так что борьба будет тяжелой и нечестной. Сама видишь, что они сделали с Бэгнольд и Дамблдором.

Странно говорить об том с ребенком на руках. И в то же время сейчас Муди чувствует, как нужна ему эта борьба и эта победа. С арестом Альбуса он потерял опору под ногами и до сих пор не может ее найти, но его душевное равновесие ровным счетом ничего не стоит. А мирная жизнь этой девочки - ладно, обеих девочек - стоит всего.

- Может, купим тебе новую коляску? Нормальную, где-нибудь в Косом. И ехать будет сама, и песенки петь.

Не просто стоять с ребенком на руках, но идти с ребенком на руках - это новый уровень ответственности. Аластор кидает на Гестию быстрый вопросительный взгляд: ты, мол, заберешь? Но она то ли нарочно не замечает его, то ли занята обдумыванием его слов. Можно было бы проявить настойчивость, но он все еще заворожен чудом у себя на руках и покорно идет следом за Джонс.

Она говорит, что справится. Говорит, что сделает всё. Он верит. Не знает только, будет ли этого достаточно.

- Сможешь выйти через пару дней? Чем раньше, тем лучше. Я бы хоть завтра вывел тебя на работу, но надо куда-то пристроить ребенка, я понимаю, - он осторожно садится на скамейку, но смотрит не на озеро, хотя вид отличный, а снова на Меган. Почувствовав какое-то новое движение, она открывает глаза и тянет руки к его лицу. Аластор наклоняется чуть ниже, но вспоминает, что забыл побриться и подбородок колючей, так что он не дает детским ручкам до него дотянуться. Меган тянется настойчивее и ерзает у него на руках. - Тогда можно просто коляску, скажи, какая нужна, я привезу. Еще можно надежнее защитить твоих отца и дочь. Скрыть дом под тот же Фиделиус, допустим. Вне дома... несколько хороших защитных артефактов я смогу раздобыть.

Про коляску Муди говорит с некоторой неловкостью, про Фиделиус - уверенно. Это уже его компетенция, в этом он разбирается и может помочь. Они уже спрятали Алису и Лили с их мальчишками, почему бы не сделать этого для Гестии? Всех не спрятать, всех не спасти, но что говорить об этом? Надо пытаться.

- А верю я или не верю - это неважно, - он качает головой в ответ на вопрос, не зная, что ей сказать. Правду? Кому нужна его правда? Даже ему самому не очень-то. - Я не сдамся, пока я жив, потому что если я сдамся - я точно проиграю. В ином случае всегда остается шанс. Два процента из ста, один, половина - этого достаточно, чтобы продолжать бороться. За тебя, за твою сестру, за твою дочку. У каждого из нас есть что-то, что нужно защитить. Мало привести Фенвика к власти - нужно, чтобы он удержался в министерском кресле. Это будет еще сложнее. Нет смысла думать о том, что не получится. Нужно что-то делать, чтобы получилось.