У Аластора выходной, и он сам не знает, как так получилось. У него давно, очень давно не было выходных, вероятно, с того самого момента, как осенью он вышел на работу из Мунго. И завтра, что паскуднее всего, у него тоже выходной. Кажется, штатный колдомедик настучал на него Краучу, иначе с чего бы? Или Краучу нужно, чтобы его не было на месте. Эта мысль заставляет вскочить с кровати рано утром, кружить по комнате и уже почти собраться на работу вопреки всем распоряжениям, потому что - что они, не пустят его? Пусть попробуют.

Но на глаза попадается початая бутылка виски. Он делает пару глотков прямо так, из бутылки, и принимается за то, что у него никогда не получается хорошо - за уборку. Отчасти заклинаниями, но больше - просто руками, потому что когда ты метешь, моешь, стираешь, выбрасываешь и расставляешь все по местам, в голове вертится меньше дурных мыслей. Бутылка пустеет постепенно, Муди не замечает этого, но и беспокойства он теперь тоже не чувствует.

К вечеру он чувствует себя уставшим и невыносимо одиноким - в сущности, таким он сегодня и проснулся, но сейчас в крови бродит уже изрядное количество спиртного: достаточное для того, чтобы делать глупости, не задумываясь о причинах и последствиях. Аластор не набирался так уже несколько... месяцев? Лет? Пожалуй, лет. Слишком неосмотрительный поступок. А если вызов, а если беда, а если...

Впрочем, все беды этого мира уже произошли. Почти все. Осталось немного. Жаль, что Минерва не жала ему сжечь Комитет. Может, сжечь его сейчас?

Но даже пьяным Муди понимает, что в таком состоянии он ничего не сможет сделать, только пропадет зазря, и все смерти, в которых он виновен, станут трижды напрасными. Поэтому вместо КНБ он, прихватив с собой новую бутылку, аппарирует к дому Хоггарт. Слегка промахивается, правда, и минут десять приходится пройти пешком. Зачем сюда, почему к ней, какого черта - нет, обо всем этом слишком больно думать, виски в голове вскипает и бурлит, давит на затылок. Не думать, просто идти - вот это хорошо. Аластор идет, слегка пошатываясь. Другой, выхлебав столько, уже мирно спал бы под ближайшим забором.

Поймав в фокус взгляда нужную дверь, он звонит и сразу дергает за ручку, помня о дурной привычке Джин не запираться.

Муди ждет, ждет сколько нужно, хотя на трезвую голову он уже развернулся и ушел бы. Нет, не так – на трезвую голову он бы даже не пришел, потому что зачем? Ему нечем оправдать свой визит, а с формулировкой «просто захотелось» он уже давно ничего не делал. Но сейчас он ждет и дожидается, сперва – собачьего лая, потом – звука шагов, в конце концов – саму Джин. Она явно отвлеклась из-за него от работы, но он не против подождать, или посидеть рядом, и даже разговаривать не обязательно.

- По поводу чего? – Аластор сперва и правда не понимает. В прошлом месяце было достаточно поводов для соболезнований, но все они остались позади. Или она думает, что он так надрался из-за Альбуса? Нет, он так надрался… в целом. Из-за всего, что происходит в этой стране вообще и в его жизни в частности. – А, вы про Дамблдора? Ну да. Спасибо.

А потом Хоггарт задает странный вопрос. Такой, что он даже слегка трезвеет, и это не приносит ровным счетом никакой радости. Что здесь опять случилось такого, о чем он не знает? И если Фенвик должен был его сюда прислать, то почему не прислал? И как давно это должно было произойти?

- Нет, я сам пришел, - отчаявшись найти ответы на свои вопросы, признает Муди и отдает Джин бутылку. Сразу же начинает подозревать, что зря. Не отдаст же. Все его знакомые в последнее время зачем-то слишком пекутся о его моральном облике и физическом состоянии. Можно подумать, у них своих проблем мало. – а что, он должен был? Считайте, что прислал, что надо делать?

Хочется добавить, что для нее – что угодно, но для этого нужна еще пара рюмок.

- Вы врёте, - он озвучивает это без претензии, без укора и без вопросительной интонации, это такой же факт, как то, что за январем всегда следует февраль. Если Аластор вспомнит об этом завтра, он заглянет в гости к Бенджи и слегка вытрясет из него душу. Сегодня можно было бы вытрясти душу из Джин, но опьянение то ли еще не дошло до буйной стадии, то ли именно в этой стадии он решил прийти сюда, и она уже миновала.

Вероятно, о том, что рада его видеть, Джин тоже врет, но Муди не уточняет, какой именно фразе не верит. Он садится за стол, подпирает голову рукой и смотрит на хозяйку дома. Сегодня ему не приходит в голову смотреть не так пристально, он просто фокусирует на ней взгляд – очертания перестают расплываться – и следит за каждым движением. Бесполезное, но увлекательное занятие. И приятное.

- Ел? Наверное. Нет. Но я пил.

Последнее не требовало дополнительного подтверждения. Впрочем, с координацией все еще было неплохо: за стакан Аластор хватается быстро – и выпивает налитое одним большим глотком. Заедает кусочком колбасы, жует его задумчиво и тянется к бутылке, чтобы налить себе нормально и без эстетства. Поговорить? Если она хочет поговорить, то надо налить побольше.

- Не беспокойтесь обо мне, я доберусь до дома. Когда я шел сюда… хотел поговорить о многом. Теперь не знаю. О чем я обычно говорю… о войне, о стране, о будущем, о тех, кто погиб и еще погибнет, из-за меня или нет, о работе? Вы хотите обо всем этом говорить?

Ему хочется молчать и пить. Но не одному.

- Многих, - после продолжительной паузы Аластор отвечает только на один из множества вопросов. - Я использую многих. Всех, кого могу использовать. Всех, кому это не повредит. Некоторых даже в том случае, если им это вредит.

Голова тяжелеет и мысли ворочаются неохотно, но он не отводит взгляда и не пытается оправдываться. Сделать удивленный вид тоже не пытается, потому что удивлен лишь отчасти. Он сам дал ей немало поводов для подозрений, хотя мог бы играть по обычным своим правилам: многие зельевары, информаторы и соглядатаи думают, что работают на Аврорат, на журналистов, на мелкий криминал Лютного, но уж точно не на Орден Феникса. К Хоггарт он пришел сам, и ей потребовалось не слишком много времени, чтобы во всем разобраться. Что стало последней каплей, интересно? Может быть, она что-то узнала от Бенджамина?

- Нет, я не собирался рассказывать вам. По крайней мере, в данный момент. Я не считаю вас человеком, которому нужны неприятности во имя непонятно чего. Вы живете в своем научном мире, и больше в маггловском мире, чем в магическом. Это не ваша война, если бы вы захотели сделать ее своей - вы бы сделали это раньше. Работа на меня вам не повредит. Мои информаторы и помощники живут долго. И вполне благополучно. В большинстве своем не подозревая, кого они информируют. Но если ваши этические соображения не позволяют вам продолжать в том же духе, настаивать я не буду.

Будет жаль потерять ее. Жаль отпустить. И это не то сожаление, с которым он расстается с людьми, которые больше не могут быть полезны. Больше похоже на то чувство, с которым теряешь друзей. Но Джин не друг ему. А кто? Муди не знает. В разговорах с Фенвиком он называл ее полезным приобретением, ценным свидетелем, талантливым специалистом. В мыслях он просто называет ее по имени.

- Но мне интересно вот что. Как давно вы сложили два и два, и что - помимо этой моей речи - стало последним подтверждением ваших догадок?

Аластор отодвигает в сторону бокал, все еще полный. Эту часть разговора обязательно нужно запить, но еще не время.

- Я не знаю, в каком статусе, с какой стати и в каком виде наведывается в ваш дом Бенджамин Фенвик, - Аластор морщится, словно только что закусил виски кислым лимоном. Причем подгнившим. Он все еще пытается не впадать в крайности, не устраивать в Ордене тоталитаризм и не ограничивать свободу передвижения некоторых его членов, но иногда очень хочется. Особенно когда дело касается Бенджи, который в простоте душевной творит такую ерунду, расхлебывать которую потом приходится другим. - Я посылал его к вам лечиться, а не вести расследование или душеспасительные беседы.

Рука сжимает бокал так крепко, что еще чуть-чуть, и стекло пойдет трещинами. Муди не сомневается, что друг являлся сюда при свете дня и чуть ли не в министерской мантии. Мерлин, как же с ними со всеми тяжело!

- Этой версии при необходимости мы и будем придерживаться. Но ни один мой визит - кроме сегодняшнего - не был халатным или неосторожным. Это вы держите дверь открытой. Я проверяю наличие слежки еще на подступах, потом - на вашей улице. Я проверяю ваш дом на наличие вредоносных чар снаружи и внутри. Я использую дезиллюминацию, и снимаю эти чары только за углом вашего дома. Вряд ли хоть один прохожий за капюшоном видел мое лицо. Не учите меня соблюдать осторожность, я...

Аластор осекается на полуслове, понимая, что каким бы профессионалом он ни был, сегодня он мог все испортить. По глупости, поддавшись эмоциям, поведясь на что-то абсолютно иррациональное. За себя не страшно, никогда не страшно, но если кто-то ухитрился установить слежку за Фенвиком, проследил его путь до этого дома, если кто-то захочет использовать Хоггарт, если...

- Я испортил все сегодня, возможно. Вы полагаете, Пожиратели Смерти установили за вами слежку? Я проверю, сейчас, - и решительно поднимается из-за стола, вынимая из рукава волшебную палочку. Свою работу он может сделать не только пьяным, но, возможно, даже мертвым.